Елена Погорелая |
НОВЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ
ГОРОД
*** Ты проснёшься когда-нибудь, осенью, в белой постели. Просто в белой постели, горячей, горячей с утра, - И откроешь истоки всего, что понять не успели: Всех ошибок моих, всех твоих бесконечных утрат. Я не знаю, какой минет срок - может, семь или восемь Тихих лет, долгих лет. но меня не подводит чутьё. И под окнами будет покачивать клёнами осень, В первый раз не мешая мне слушать дыханье твоё. *** Позёмки свист и ветра гул. Ты - мой или ничей. Обычай нищих Мариул, Безвестных ворожей: Гремят, заходятся быльём Шальные бубенцы. Так жили прадеды, потом - И деды, и отцы. Ах, сколько судеб спутано Среди ночных телег! И ветер нам - заутреня, И поле нам - ночлег. Ах, сколько зла отпущено, Поддержано огней! Всё помнят стерегущие Ворованных коней. Обычай нищих Мариул, Улыбчивых Марик: Издалека рукой махнул - Прощай, да будь велик! Тебе луна двурогая Осветит вечера. Иди своей дорогою - До нового костра. *** К тебе нельзя. Я вытвердила всё За столько лет. Я вытвержу и это. К тебе нельзя. А город занесён До самых крыш - трёхстишьями Басё, Великого японского поэта. К тебе нельзя. Валит крещенский снег. А там, как прежде, - поднятая штора, И календарь на северной стене, И силуэт в оранжевом окне, В оранжевом. Оно погаснет скоро - В такое время там не ждут гостей. И женщина под бежевою шалью, Заметив, что на улице метель, Опустит штору, сядет на постель. К тебе - нельзя. А я не помешаю, А я уйду. Раз выдержала всё За столько лет - я выдержу и это. К тебе нельзя. А город занесён - До самых крыш - трёхстишьями Басё: И твоего любимого поэта. 19 января 2004. *** Рождены под небом чёрным, Под созвездием Беды. Блещет край дороги горной Кромкой колотой слюды. Баю-баю, баю-баю. Отдавай себя врагу. Я тебя не заклинаю, Я тебе не помогу: Нас давно уже забыли, Да и мир подорожал, Где грустили, где любили, Где ходили по ножам. Мы - нахлебники у века, Время - мачеха для нас. Баю-баю, - нет ответа. На земле живут лишь раз. 13 февраля 2004. * * * Шаг. Оторопь забытого барака. Охлёст лица. Движенье в темноту. В запутанных чащобах Пастернака Ищу свою зелёную звезду, И губы непривычные разбиты От этих строк. И голо всех времён, Поднявши полевой пчелиный звон, Срывается в еврейскую молитву - Сквозь всхлипы, дрожь и шёпоты валежин… Тяжёлый ливень на губах горчит. Железо пахнет лугом, луг - железом. И кровью пахнут звёздные лучи. * * * Дни осенние, ночи серые, Всё туман да дожди кругом… Фонари загорятся первые, И невесело не вдвоём, И под окнами ржаво-узкими Соберётся толпа неузнанных. Ты искала себе попутчика? Выбирай: поведёт любой! Усмехнётся в лицо измученно, Но не спрашивай, кто такой, Никогда, никогда не спрашивай - Где, откуда, чужие, наши ли… По дороге пойдёшь, как странница. Ничего, что дороги нет! Если встретится кто - оглянется, Не оглянется - плюнет вслед, Ибо спутники на дороге нам - Свидригайловы и Ставрогины… Что, узнала теперь сердечного? Но отшатываешься зря: Вместо рук и дыханья прежнего - Запах позднего ноября, И дожди, и дожди далёкие - Бесконечные, одинокие… * * * Плещет звёздная вода. Верит. Верит в шелест и огни Сада. Я оставлю навсегда Берег. Если скажите: "Люби. Надо…" * * * Март на исходе. Под утро светлей Даль золотая. Милый, сегодня заря на земле Милый, светает! Слышишь, нам больше не нужно гадать: Верно, неверно… Пруд приоткрылся, и пахнет опять Мокрой вербой. Над берегами - сугробы вразброс, Солнцем отпеты. Встретимся? Сбудемся? - что за вопрос Перед рассветом! * * * Александру Гарту Беспокойные руки касаются скрипки, И аккорд зарождается в шёпоте двух… Подожди. Вот сейчас… Угасают улыбки На задумчивых лицах… Первый шаг. Первый звук. Он почти безголосен. Непросто, непросто, Прозвенев, растворится в снеговой тишине! Так рождаются волны, рождаются звёзды - Всё, что слышим… Что слышишь, приникая к струне. Мы берём, а не дарим. Пусть скрипка крылата, Пусть в охапках сирени и снега смычок - Может, ты виноват, или - жизнь виновата: Одинок, отзвучав. Насовсем одинок… Город -1- Ноктюрн Раскрываясь, ладони дрогнут: Час бессонниц, пора молитв… Город ночью. Сгорают окна, - И моё за спиной горит. Голос пробую… Слышишь? Глухо? Докричаться - горло спалю! Резче звука и дольше слуха - Я люблю тебя! Я люблю - Струны спутались… Шёпот? Пенье? И у самых, у самых губ - Вороха молодой сирени, Ржавь карнизов и заметь труб. Город ночью… Огни да крыши. Как по струнам, - Нет, как в чаду Говорю - ну а вдруг услышишь! - Я найду тебя! Я найду… -2- Петербург Мёртвый город. Город мёртвых - Ты здесь прежде не бывала. Львов оскаленные морды, Закопчённые каналы. Виснет небо грозовое На кудлатых львиных гривах, И из грохота и воя Пропадаешь молчаливо, Идя улицей наклонной, Гостьей первой и нежданной, Вниз по ивовой безмолвной, По серебряной Расстанной… Запах старого гранита, Дни, фамилии и лица, - Здесь лежат она, укрыты, И - ни звука из столицы, Только голос, бронзовея, Гулкой захолодью машет, Без четырнадцати девять У Исаакиевских башен… -3- Голос города Голос города… Голос ветра - И застывших бронзовых вод Плеск о чёрные парапеты, На которых никто не ждёт. Грохот города… Грохот ливня В мостовую, и в дом, и в сад - Где всё жарче и всё бессильней Обрываются голоса Кафедральные… Отзвук долог. Правду - колоколу отдам, Брошу под небо голос: голод По горячим, как дым, губам - Голос города… Всё нечётко. Померещившись, - дрожь продлят Ваши руки - по всем решёткам Пресекающихся оград. * * * Вот и всенощная пропета. Пустота - в золотом приходе. Ненаглядный, осень приходит, Перечёркнута поступь лета, И на паперти, бронзовея, Зреют листья в горячей груде… Ты просто мне всё то, что будет - И прости, И простись побыстрее. Вместе с запахом первых сосен Цепенею… А шорох - тише. Я запомню, как ждёшь. Как дышишь. Ненаглядный, приходит осень… |