Прозаический психологизм возможен в рамках незамкнутой системы, но не ступит дальше порога острога «Записок из Мёртвого дома» и сего дня.
   Открытая дверь сентенциозна, она предлагает простое решение силлогизма безвыходности. Совершается таинственный исход. Таинственный - лишь потому, что в духовной пустыне ждут холодные вещи.
   Пока Кастанеда плёл фенечки из бисера, интонацией прозы уже владела астма города. В этом смысле «Страшный мир» Блока кажется мне куда большей прозой. Рамки времени или эпохи нависают вавилонской гроздью и рождают страшноватый магнитизм замкнутой, внутренней речи. Между тем за городской стеной открываются куда более интересный простор, и как ни крути, даже Ваша башня перечёркнута Его горизонтом.
   Вертикальные отношения незримо тяготят меня. Поэтому я Одиссей. Вертикальные отношения важны для меня, поэтому я Ной.
   Философия стала видна, если присесть на корточки. Атомизм выплывает в месмеризм, и суффикс руководит окончанием, сводя его к нулю. Но в окончании-то вся суть. Тут всё и засело - язык.
   Баснословие сменилось фистулой. Бас же от века не руководствовался высокими нотами и пафосом. Он был заунывный фон. Он был перспективой иконы. Молитва сливалась с урчанием в животе, а тонкий слух свечей отражал огненной перепонкой подлинное движение души - жажду воздуха. Духовную жажду.

   Я сижу возле церкви как вырванный лист. Я апокриф слова гимназических и прочих вывесок. Едва я выделяю заглавие поэмы, я проявляю свою волю. На поляне пляска спортсменов. Греческая ваза, Иван Карамазов. Руководство к применению речи - пошлость. Это действенный элемент гальваники. Спасает Христос.

   Обращение к художественной речи затягивает старую тифозную песню, выворачивает таз с помоями. Выносит мощи экзистенциализма и разбрасывает по площади крыс Камю. Строит библиотеку Сартра.
   Сложнее - Борхес, который сделал себя книгой. В книгу не принято заворачивать золотую сельдь, класть её разворотом на клеёнчатый стол, закладывать карандашом на четырнадцатой странице. Борхес выиграл у времени пару-другую насущных этических законов.
   В наше время это уже - поэтика.